Шестое доказательство бытия бога – иммануил кант

Седьмое доказательство

Название главы

В первой главе Воланд, Иван и Берлиоз обсуждали пять доказательств существования Бога. Католический философ и теолог Фома Аквинский (1225-1274) в своей работе «Сумма теологии» (1265-1274) сформулировал пять доказательств или аргументов в пользу существования Бога.

1. Доказательство недвижимого движителя (ex motu). Аквинский сказал, что все движется, таким образом, что-то или кто-то – недвижимый движитель, от которого происходит первоначальное движение – должен существовать.

2. Аргумент первой причины (ex causa). Некоторые вещи являются следствием чего-то или кого-то еще. Вследствие этого, должна быть «беспричинная причина» всех обусловленных вещей или первопричина всего последующего.

4. Аргумент степеней бытия (ex gradu). В мире встречаются различные степени совершенства, что подразумевает существование нечто абсолютно совершенного.

5. Аргумент замысла (целевой причины) (ex fine). Все вещи имеют создателя. В окружающем мире наблюдается определенный порядок и стройность, происхождение которых невозможно приписать самому миру. Это заставляет предположить существование некого разумного организующего начала или создателя.

Фома Аквинский

Иммануил Кант (1724-1804), немецкий философ идеалист, добавил шестой аргумент, хотя Воланду, кажется, он не очень нравиться: «как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство».

Доказательство Канта называлось аргументом нравственного предписания. Кант сказал, что мы разумно должны достигнуть «величайшего блага или высшую благодать». И то, что мы обязаны достигнуть, должно быть возможным для достижения. Если Бога или загробной жизни нет, значит невозможно достигнуть величайшего блага, таким образом, Бог или загробная жизнь должны существовать.

Иммануил Кант

В этой главе Воланд утверждает о наличие и седьмого доказательства, которое демонстрируется Берлиозу минутой позже, когда трамвай обезглавливает его. «Но умоляю вас на прощанье, поверьте хоть в то, что дьявол существует! О большем я уж вас и не прошу. Имейте в виду, что на это существует седьмое доказательство, и уж самое надежное! И вам оно сейчас будет предъявлено».

И спустя пару минут Берлиоз отметил, что Воланд был прав. Седьмое доказательство могло бы называться эмпирическим доказательством, потому что Берлиоз на собственном опыте познал, что дьявол существует, что и представляет собой седьмое доказательство существования Бога.

Возможно стоит отметить, что лучший друг Булгакова, философ и литературный критик Павел Сергеевич Попов (1892-1964) детально изучал материалы о доказательствах существования Бога.

без акцента, который то пропадал, то появлялся

Двойственность облика Воландa в первой сцене подчеркивается постоянно: обстоятельствами появления, предложением сигарет любой марки, все тем же то исчезающим, то появляющимся акцентом.

Гостиница Метрополь

Гостиница Метрополь – по-английски не должно быть «е» в конце названия – была построена в 1899-1903 гг. по проекту архитектора Вильяма Валкотта (1874-1943). Этот роскошный отель в стиле модерн, украшенный мозаикой художника Михаила Врубеля (1856-1910), был рассчитан на 400 номеров.

Михаил Врубель

Метрополь – место, где происходило много исторических событий, включая речи Ленина и заседания Центрального Комитета Российской Республики в 1918-1919 годах. Эта гостиница стала гостиницей для размещения иностранцев. Метрополь до сих пор одна из самых роскошных и дорогих гостиниц Москвы.

Гостиница Метрополь в Москве

Секрет

«И на балконе был у Понтия Пилата, и в саду, когда он с Каифой разговаривал, и на помосте, но только тайно, инкогнито, так сказать, так что прошу вас – никому ни слова и полный секрет!… Тсс!»

Посредством этих слов Воланд подсказывает, что он дьявол. В предыдущей главе, где описывается встреча Пилата и Каифой, упоминалось, что Пилат хотел «говорить с президентом раньше и наедине», без свидетелей.

Ничего нет

«…чего ни хватишься, ничего нет!», – сказал Воланд, трясясь от хохота, в ответ на утверждение Ивана, что дьявола нет. После публикации «Мастера и Маргариты» это выражение стало очень популярным в России. Советские граждане рассматривали это как комментарий к отсутствию товаров в магазинах.

Коровьев

Его профессия дерижера хора связывает его также с капельмейстером Крейслером персонажем от Эрнста Теодора Амадея Гофмана (1776-1822). У этого капельмейстера, кстати, в качестве компаньона тоже был кот. Его звали Мурр и он был тоже довольно таки специфичен.

Обе фигуры появляются в книге Lebensansichten des Katers Murr или Житейские воззрения кота Мурра (1819-1821).

Имя Коровьев происходит от русского слова корова. Это отсылает нас к Золотому Тельцу, с которым Мефистофель в опере Фауст композитора Шарля Гуно (1818-1895) празднует всемогущество денег.

Позже в романе Воланд даёт ему второй псевдоним: Фагот.

Он также напоминает, что это длинный духовой инструмент, который иногда может достигать высоты два метра и имеет очень широкий регистр. Фагот также может сильно изменять свой голос.

Ваш дядя в Киев

«Не прикажете ли, я велю сейчас дать телеграмму вашему дяде в Киев?» – прокричал Воланд убегающему Берлиозу. Опять передернуло Берлиоза. Откуда же сумасшедший знает о существовании Киевского дяди? И в самом деле, в главе 18, получив телеграмму из Москвы, дядя приезжает.

Трамвай

Подъехавший трамвай, который обезглавливает Берлиоза, поворачивал «по новопроложенной линии с Ермолаевского на Бронную». Булгакову необходимо было упомянуть, что это была вновь проложенная линия, т.к. большинство историков согласились, что в том месте не ходили трамваи. Но под влиянием романа Булгакова многие москвичи «вспоминают» такой маршрут трамвая.

В одном длинном интервью, записанном литературным критиком и психологом Леонидом Паршиным (1944-2010), Татьяна Николаевна Лаппа (1892-1982), первая жена Булгакова, сказала: «По Садовой, трамвай ходил, а на Патриарших нет. Мы там несколько лет жили. Это я вам ей-богу говорю, что трамвая не было».

Борис Мягков (1938-2003), литературовед, написавший несколько книг о Булгакове, сказал, что нашел газетную статью 1929 г.

, в которой было написано, что для Малой Бронной и Спиридоновки планируется строительство трамвайной линии.

Тщательное расследование в архивах Управления организации пассажирских перевозок в Москве и несколько интервью с бывшими сотрудниками организации не прояснили ничего в этом направлении.

К трамваю Булгаков испытывал неприязнь: одна из его квартир находилась
прямо у трамвайных путей, и визг тормозов преследовал его днем и ночью. Трамваи «прилетали переполненные, задыхающиеся люди висели, уцепившись за поручни». Люди висели на буферах, подножках, было немало «зайцев».

Обезглавливание

На идею обезглавливания трамваем, Булгаков, возможно, был вдохновлен происшествием из прошлого его третьей жены Елены Сергеевны.

В июне 1918 года, когда Елена Сергеевна еще носила фамилию Нюренберг, она присутствовала на похоронах актера Мамонта Викторовича Неелова, известного под псевдонимом Мамонт Викторович Дальский, (1865-1918). Там она встретила Юрия Мамонтовича Неелова (1894-1935 гг.), сына актера, который позже сменил имя на Георгий. Это показалось хорошей партией, потому что Юрий стал первым мужем Елены Сергеевны в декабре того же года.

Мамонт Викторович Дальский

Алая повязка

В соответствии с переводом Пивиэ и Волохонского Берлиоз разглядел алую нарукавную повязку женщиныводителя трамвая. Такой перевод является неточным. У Булгакова в русском оригинале написано «разглядел…

совершенно белое от ужаса лицо женщинывагоновожатой и ее алую повязку». Это описание заставляет предположить, что Булгаков имел ввиду алый шарф или шейный платок.

Гленни и переводчики на голландский язык перевели повязку как шейный платок.

Этот шейный платок еще раз подтверждает точность предсказания Воланда, т.к. алый шейный платок – знак того, что женщинаводитель была комсомолкой.

Обезглавливание Берлиоза
Художник: Александра Далинова, НИУ ВШЭ, Москва, 2017

Источник: https://www.masterandmargarita.eu/app/ru/annotations03.html

10 Доказательств существования бога

hakkДоказательство первое (Фома Аквинский):

В природе происходит движение. Ничто не может начать двигаться само по себе, для этого требуется внешний источник действия.

Бесконечный поиск источника предыдущего действия бессмыслен. Следовательно, должно существовать нечто, являющееся первоначальным источником всякого движения, не будучи само по себе движимо ничем иным. Это и есть Бог — недвижимый Движитель.

Доказательство второе, космологическое (Фома Аквинский):

Каждое следствие имеет свою причину. Бесконечный поиск предыдущей причины бессмыслен. Следовательно, должна существовать “беспричинная причина”, первопричина всего последующего. Это и есть Бог.

Доказательство третье (Фома Аквинский):

Все предметы мира находятся во взаимосвязи и взаимоотношении друг с другом, и их существование возможно только во взаимосвязи и взаимоотношении.

Однако бесконечный поиск предшествовавших друг другу взаимоотношений и взаимосвязей бессмыслен. Следовательно, должно существовать нечто, абсолютно независимое и совершенно самодостаточное. Это и есть Бог.

Доказательство четвёртое (Фома Аквинский):

В окружающем мире наблюдается последовательное иерархическое возрастание сложности строения предметов и существ (например, от насекомого до человека), нескончаемое всеобщее стремление к совершенству. Следовательно, должно существовать нечто абсолютно совершенное, являющееся источником всякого совершенства. Это и есть Бог.

Доказательство пятое, телеологическое (Фома Аквинский):

В окружающем мире наблюдается определённый порядок и стройность, происхождение которых невозможно приписать самому миру. Этот порядок заставляет предположить существование некоего разумного организующего начала, установившего этот порядок. Это и есть Бог.

Доказательство шестое, нравственное, антропологическое (Эммануил Кант):

Всем людям свойственно нравственное чувство, категорический императив.

Поскольку это чувство не всегда побуждает человека к поступкам, приносящим ему земную пользу, следовательно, должно существовать некоторое основание, некоторая мотивация нравственного поведения, лежащие вне этого мира.

Всё это с необходимостью требует существования бессмертия, высшего суда и Бога, учреждающего и утверждающего нравственность, награждая добро и наказывая зло.

Доказательство седьмое, онтологическое (Ансельм):

Первая предпосылка: человеку свойственно понятие о бесконечном и совершенном. Вторая предпосылка: существование является обязательной и необходимой частью совершенства. Вывод: бесконечное и совершенное — то есть, Бог — существует, поскольку само определение совершенства включает в себя и существование.

Доказательство восьмое (Аристотель):

Доказательство девятое (Августин, Фома Аквинский):

Человек безутешен. Он жаждет благословения. Этой жаждой наделил его Сам Бог, чтобы человек нигде не мог найти утешения, пока не обратится к Богу. Присутствие этой жажды в человеке является косвенным доказательством бытия Божия.

Доказательство десятое интеллектуальное:

Мы знаем, что мир устроен разумно. То есть, мы способны разумно познавать его. Следовательно, либо и познаваемый мир, и наш познающий его разум, являются продуктом чистой случайности, либо и то, и другое создано высшим разумом. Случайность нам кажется менее вероятной. Следовательно, и разумный мир, и сам разум являются порождением высшего разума, т.е. Бога. Следовательно Бог существует.

Источник: https://hakk.livejournal.com/242826.html

Доказательства бытия Бога

Иеродиакон Симеон (Мазаев)

– Но позвольте вас спросить, – после тревожного раздумья спросил заграничный гость, – как же быть с доказательствами бытия Божия, коих, как известно, существует ровно пять?

– Увы! – с сожалением ответил Берлиоз, – ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования Бога быть не может.

– Браво! – вскричал иностранец, – браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила Канта по этому поводу. Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!

Культовый роман Михаила Булгакова знают сегодня решительно все. Между тем, даже среди горячих поклонников «Мастера и Маргариты» найдется немало тех, кто не понимает сути важного спора, который и послужил здесь отправной точкой повествования.

А было бы интересно проследить, как логика двух из пяти упомянутых доказательств определяет судьбы первых булгаковских персонажей: почему автор «пристраивает» Берлиоза под трамвай, а поэта Бездомного отправляет в сумасшедший дом? И как справедливость шестого, кантовского, доказательства проиллюстрирована самим текстом романа о Понтии Пилате.

Пожалуй, наиболее интересным следует считать так называемое «онтологическое доказательство» Ансельма Кентерберийского, представленное им в произведении «Прослогион».

Но не всякая вещь, присутствующая в уме, найдется в действительности. Так роман в стихах «Евгений Онегин», во-первых, можно представить в виде замысла, во-вторых, в виде завершенного, изданного и прочитанного произведения. Вторая вещь больше первой, ибо существует дважды: в уме самого автора и в виде реального артефакта культуры.

Иначе говоря, «сто таллеров в моем кармане больше, чем простая мысль о ста таллерах».

Бога можно помыслить реально существующим или плодом человеческого воображения.

Бог как продукт разума будет представлять собой объект, онтологически меньший в сравнении с Богом действительным, а значит, это не самое большое, что можно себе помыслить.

Онтологическое доказательство признано формальным и потому несостоятельным. Однако оно посрамляет атеизм с его пафосом разумности. Оно показывает, что в религиозное вере, по крайней мере, больше логики и той самой разумности. Свое доказательство Ансельм начинает с цитаты из тринадцатого (ст.

1) псалма Давида: «Сказал безумец в сердце своем: нет Бога». Философ задается вопросом: почему псалмопевец назвал атеиста безумцем? Что это – простая инвектива? И, построив доказательство, отвечает: нет, это не оскорбление, а констатация факта.

Ведь кто такой безумец? Это тот, кто мыслит противоречиво, для кого круглый квадрат и четное число, не делящееся на два без остатка, – реальность.

Безумец. Человек с раздвоенным сознанием. Шизофреник. Именно этот диагноз и ставит Ивану Бездомному доктор Стравинский в «Мастере и Маргарите». Отрицая Бога, поэт отрицал и дьявола, чем здорово позабавил последнего: «Я имел удовольствие встретиться с этим молодым человеком на Патриарших прудах, – говорит Воланд Мастеру. – Он едва самого меня не свел с ума, доказывая мне, что меня нету».

Другое доказательство, чаще называемое «телеологическим аргументом», указывает на целесообразность устройства мира и человека, которое трудно помыслить как случайный результат эволюции.

Так в математике есть «теорема о бесконечных обезъянах»: если бесконечное количество обезъян посадить за пишущие машинки, то одна из них обязательно напечатает какое-нибудь произведение Шекспира.

Ведь любое литературное произведение можно рассматривать как конечную и строго заданную последовательность знаков. Есть вероятность того, она может быть воспроизведена случайным образом. Правда, вероятность эта стремится к нулю.

Подобная телеологичность обнаруживается и в человеческих судьбах. Жизнь любого из нас полна удивительных случайностей и совпадений. Особенно отчетливо это проявляется в житиях святых. Да и сама продолжительность жизни – это ли не повод для удивления? От самого рождения нас подстерегает ежеминутная смертельная опасность.

Цепочки причинно-следственных связей между событиями оказываются настолько сложны, что их даже приблизительно невозможно просчитать. «Вам отрежут голову… Русская женщина, комсомолка… Вы не будете сегодня вечером председательствовать в МАССОЛИТЕ, – слышит Берлиоз предсказание Воланда.

– Потому что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила».

Пятьдесят относительно благополучных лет жизни, прожитые Берлиозом до рокового разговора на Патриарших, в свете последующего жестокого доказательства внезапности и непредсказуемости смерти сами по себе могли бы послужить хорошей иллюстрацией справедливости телеологического аргумента.

Счастливым может быть лишь тот, кто достоин счастья, то есть человек, который исполнил свой долг до конца, говорит Иммануил Кант. Проблема в том, что момент исполнения долга совпадает со смертью. А значит, счастья в жизни нет.

Но оно должно быть, ведь человек создан для счастья как ключ, подходящий к замку. Видя ключ, мы должны предполагать и существование замка. Остается одно: допустить существования жизни после смерти, что немыслимо без Бога.

Так, словно «в насмешку над самим собою», Кант «соорудил собственное шестое доказательство».

Источник: http://prihozhanin.msdm.ru/home/podumat/o-vere/1083-dokazatelstva-bytiya-boga.html

6. О доказательствах бытия Бога

Однако
изложенное в предыдущей главе вряд ли
удовлетворит современного человека,
часто требующего только очевидности.

Критерием существования любого объекта
является для него или чувственное
ощущение, или, если это невозможно (как,
например, в теоретической физике или
математике), доказательство.

Поэтому,
коль скоро Бог чувственно непознаваем,
и это очевидно для всех, то для убеждения
в Его существовании требуют доказательств
Его бытия. Поэтому вновь, как и во времена
Канта, проблема доказательства бытия
Божия выходит на первый план основного
богословия.

Во-вторых, что
такое доказательство? В логике, по
определению, «доказательство представляет
собой обоснование истинности какого-либо
суждения или системы суждений, теории
или какого-либо ее фрагмента» 1.
С этой точки зрения фраза «доказать
существование» бессмысленна —
доказательства существуют только в
области логики, в области разума.

Кант
был совершенно прав, когда говорил, что
нельзя суждения о существовании сводить
к суждениям аналитическим, коими всегда
являются доказательства.

Поэтому речь
не может идти о чисто рациональном,
логическом доказательстве существования
Бога, а, скорее, об использовании некоего
совокупного человеческого опыта, куда
наряду с рассудком входят и другие
способности познания.

Но когда мы говорим о бытии Бога, то
легко сразу увидеть парадокс: говорить
о бытии Того, Кто существует Сам по Себе,
не совсем верно, ибо, как неоднократно
указывали отцы Церкви, Бог выше бытия.
Поэтому правильнее говорить не о бытии
Бога, т.е.

не о причастности Бога бытию,
а, наоборот, о причастности бытия Богу,
о божественности бытия.

Во
всей этой фразе — «доказательство
бытия Бога», как это ни парадоксально,
наиболее ясным и очевидным является
само слово «Бог». Если вдуматься, то ни
слово «доказательство», ни слово «бытие»
для нас ничего не означают, они только
запутывают. Но, тем не менее, попытаемся
все же поставить вопрос об истинности
этой фразы.

На
основании существования внешнего мира
строятся т.н. космологическое ифизико-теологическое доказательства
бытия Бога. Своеобразно его перестраивает
Беркли, который доказывает бытие Бога,
показывая абсурдность выводов, к которым
приходят материалисты, основывающиеся
на вере в существование материи.

Сюда
же можно отнести доказательство
историческое: человечество всегда
верило в Бога; история показывает, что
человечество могло ошибаться, заблуждаться,
поклоняться идолам, демонам, но какое-то
понятие божественного, священного у
человека было всегда.

Доказательства,
исходящие из субъекта, — онтологическое,
нравственное (кан­тов­ское нахождение
человеком нравственного закона внутри
себя); сюда же можно отнести религиозно-опытные
доказательства (то, что исследуется в
книге Уильяма Джемса «Многообразие
религиозного опыта» или в «Аксиомах
религиозного опыта» Ильина), а также
доказательство, которое может быть
названо психологическим (о существовании
в каждой человеческой душе идеи Бога).
Если каждый человек имеет в себе идею
Бога, а идея эта не имеет никакого
референта во внешнем мире, следовательно,
эта идея может иметь только божественное
происхождение1.

Как
относиться к этим доказательствам? У
святых отцов по этому вопросу можно
найти немало различных высказываний.
Скажем, свт. Григорий Богослов пишет,
что знать Бога и чтить Его — это
главное для человека.

Но поскольку к
мыслям о Боге всегда примешивается
нечто личное и видимое, то познать Его
и доказать его существование невозможно.
Поэтому нужно лишь очищать себя и
отрешаться от дебелости
плоти.

Умозаключение же не ведет к
познанию Бога, ибо на любое умозаключение
всегда есть противоположное (античные
скептики, с работами которых был хорошо
знаком святитель Григорий, это блестяще
продемонстрировали).

С другой стороны,
преподобный Иоанн Дамаскин пишет, что
все, что существует, или сотворено, или
не сотворено. То, что сотворено, то и
изменяется, ибо само сотворение есть
изменение вещи из небытия в бытие. И
наоборот: если вещь не изменяется, то
она не сотворена.

Среди
философов также не найти полного
единодушия.

Хорошо известно, как Кант
опроверг различные доказательства
бытия Бога, показав, что доказательства
от мира в целом или от какой-то его части
сводятся к онтологическому доказательству,
а оно, по Канту, является ложным, ибо
онтологическое доказательство является
априорным и аналитическим, суждения же
существования всегда апостериорны и
синтетичны, а к тому же понятие
существования не является предикатом.

Не
менее интересными являются и положения
Юма, высказанные в работе «Диалоги о
естественной религии». Юм пишет, что
доказывать бытие Бога — это
неправомочное занятие, ибо Бог, по
определению, существо всеобъемлющее.

Доказывая Его существование на основании
какого-либо явления, мы тем самым делаем
заключение от части к целому, что делать
совершенно нельзя, ведь это все равно,
что, к примеру, пытаться восстановить
облик человека по его волосу, найденному
на полу.

Далее, это не есть собственно
доказательство в логическом смысле,
оно дает лишь некую удостоверенность
по аналогии с человеческим разумом, с
душой человека. Поэтому этот аргумент
является не доказательством бытия Бога,
а в лучшем случае доказательством
существования всеобъемлющего духа.

Доказательство по аналогии предполагает
различные формы выводов. Можно, например,
сказать: поскольку существует один мир,
то существует один Бог.

А кто-то может
возразить: поскольку существуют хорошие
люди, которые делают
хорошие дела,
и существуют
плохие люди,
которые делают
плохие дела,
то, значит,
рассуждая по
аналогии, можно
сделать вывод,
что существуют
два бога —
добрый и
злой. А
кто-то может
сказать, что,
богов гораздо
больше, нельзя
сводить все
к плохому
и хорошему.
Рассуждение
по аналогии
очень поверхностно,
неточно,
выражает,
скорее, настроение
говорящего,
чем является
собственно доказательством.

Кроме
того, Юм приводит еще один аргумент: мы
доказываем бытие Бога исходя из некоторых
наших идей. Но каков их источник? Таковым
являются впечатления, а причина
впечатлений коренится в самом мире.

Получается замкнутый круг: мы из мира
получаем идеи, а потом их же возвращаем
миру и выводим некоторое третье, ни к
миру,ни к идеям не
относящееся следствие.

Кроме
доказательств, основанных на объекте,
существуют еще и доказательства от
субъекта. Прежде всего, это онтологическое
доказательство, опровержение которого
представлено сначала Фомой Аквинским,
а потом Кантом. Считается, что Кант
окончательно опроверг его, хотя уже
ближайшие ученики Канта вновь возродили
онтологическое доказательство.

В
чем смысл
возражений
Канта? Во-первых, связка
«есть»
незаслуженно
наделяется
онтологическими
свойствами
(осо­бенно
это видно
в доказательстве,
которое приводит
Бонавентура:
если Бог
есть Бог,
то Бог
есть), чего
делать нельзя,
ибо это
есть нарушение правил логики, подмена
понятий.

И второе: любое суждение о
существовании является суждением
синтетическим. А Ансельм Кентерберийский
в своем доказательстве исходил только
из самого понятия Бога: понятие о
всесовершенном Существе не будет
таковым, если оно будет существовать
только в человеческом уме.

Если бы бытие
было предикатом, то суждение о существующей
вещи и суждение о вещи несуществующей
были бы разными. Если бы бытие было
предикатом, то не существовало бы
никакого научного познания.

Аргументы
действительно серьезные. Кроме этого,
можно вспомнить и аргументы Фомы
Аквинского, который отверг онтологическое
доказательство бытия Бога, боясь
нецерковности этого аргумента, ибо
онтологический аргумент вырастает
всегда в душе индивида, личности, а это
может привести к различного рода
мистическим ересям и нанести огромный
вред Церкви.

Доказательство же от мира
(мир для всех един и одинаков) — это
доказательство объективное и единое
для всех.

Суждение
«мысль существует» — какое оно?
Синтетическое или аналитическое? С
одной стороны, синтетическое, потому
что это суждение о существовании. С
другой стороны, оно аналитическое по
своему определению. Таким образом,мысль
о мысли вообще и о существовании
вообще не подпадает под
кантовское опровержение.

Поэтому онтологический аргумент
оказывается в принципе возможным, если
основываться не на каком-либо понятии,
которое может быть и пустым, а на факте
мысли вообще, которая никогда пустой
не бывает.

Именно
в такой форме этот аргумент присутствует
у Плотина и затем у блаженного Августина,
и он неопровержим с точки зрения Канта.
Мысль существует, и эта мысль и есть
бытие мысли. Поэтому онтологический
аргумент справедлив, и такие богословы
и философы, как Августин, Плотин и —
в меньшей степени — Декарт, все же
нащупали правильный путь при доказательстве
бытия Бога.

Блаженный
Августин во многом заимствовал метод
рассуждения Плотина. «Если я обманываюсь,
то поэтому уже существую, а если я знаю,
что я обманываюсь, то я знаю, что я знаю
о своем существовании.

Поелику же эти
две вещи я люблю, то к этим двум вещам,
которые я знаю, присоединяю эту самую
любовь как третью, равную с ними по
достоинству» 1, —
пишет Августин в «О граде Божием».

В
этом высказывании фраза «я знаю, что
существую» равносильна понятию «мысль
о бытии», «я знаю, что я знаю» — «мысли
о мысли», «я люблю свое знание о бытии» —
«любви к мысли о бытии».

Эти три суждения
не подпадают под кантовское опровержение —
они не выводятся посредством доказательства,
но непосредственно даются во внутреннем
опыте. Поэтому если говорить об
онтологическом доказательстве бытия
Бога (об аргументе, который восходил бы
от понятия о Боге к бытию Бога), то оно
может быть не столько доказательством
в привычном логическом виде, сколько
непосредственным умозрением, боговидением,
даваемым верой.

Вера — это не то, что
понимается как бы наперекор доказательствам,
а действует поверх доказательства, не
противоречит ему, а объемлет его. Вере
доказательства как таковые не нужны,
но они могут помогать вере.

Такое
доказательство отсутствует у Ансельма
Кентерберийского, но есть в работах
Плотина и блаж. Августина.

Можно приводить
сколько угодно доказательств от причины,
от следствия, от цели, подобно Фоме
Аквинскому, — никто не поверит, пока
не будет ощущения присутствия истинного
Бога, видения Его. Этот аргумент от
в)идения присутствует
в работах блаженного Августина и Плотина.
Плотин видит эту умопостигаемую
субстанцию.

Это суждение не аналитическое
и не синтетическое, а аналитическое и
синтетическое одновременно. Затем
Плотин подвергает это видение детальному
анализу и приходит к выводу о бытии
Единого, Бога.

Единое нельзя непосредственно
увидеть, но к нему можно взойти, основываясь
на умозрении духовного мира, и поэтому
это есть видение Бога в истине, которое
не предполагает никакого сомнения.
Можно говорить о бытии Бога, но не о
познании Его сущности — Он
сверхсущностен, сверхбытиен, человеческой
мысльюОн непостижим.

Тот
же самый путь предлагает Псевдо-Дионисий
Ареопагит в начале «Мистического
богословия»: «И если ты…

ревностно
стремишься приобщиться к созерцанию
мистических видений,
то устранись
от деятельности
и чувств
своих, и
разума, и
от всего
чувственновоспринимаемого,
и от
всего
умопостигаемого,
и от
всего сущего,
и от
всего не-сущего,
дабы в
меру своих
сил устремиться
к сверхъестественному
единению с
Тем, Кто
превосходит
любую сущность
и любое
ведение,
поскольку
только будучи
свободным и
независимым
от всего,
только совершенно
отказавшись и
от себя
самого, и
от всего
сущего, то
есть все
отстранив и
от всего
освободившись,
ты сможешь
воспарить к сверхъестественному
сиянию Божественного Мрака»1.

Источник: https://StudFiles.net/preview/6719373/page:15/

Онтологическое доказательство бытия Бога

На протяжении истории принималось немало попыток доказать существование Бога. Собрали для вас основные доказательства вместе с их опровержениями. Начнём с наиболее оригинального из них — онтологического. Однако наша цель состоит вовсе не в том, чтобы доказать, что Бог есть или что его нет, но только в том, чтобы рассказать об этих попытках.

Одним из самых убедительных и оригинальных доказательств бытия Бога является онтологическое доказательство. То есть доказательство существования некой высшей силы на основе нашего определения Бога или представления о нём. Первым его предложил средневековый английский богослов Ансельм Кентерберийский. В его изложении оно звучит следующим образом:

— Бог есть то, больше чего нельзя помыслить.

— Помыслить существующим только в уме — меньше, чем помыслить существующим в уме и на деле.

— Следовательно, Бог должен существовать и в уме, и на деле.

Французский философ Рене Декарт предложил аналогичную формулировку:

— Бог есть совокупность всех совершенств.

— Существование — это совершенство (или же существование совершеннее, чем несуществование).

— Следовательно, Бог должен существовать.

Формулировка Декарта слабее формулировки Ансельма, поскольку утверждение о том, что существование совершеннее, чем несуществование, может быть достаточно спорным, и, например, буддисты вряд ли его поддержат. В остальном же оно является практически полностью идентичным.

Ансельм Кентерберийский

Возражения

Первым же, кто раскритиковал доказательство Ансельма, был его собственный ученик, монах Гаунило из Мармутье. Он предложил представить остров, который был бы больше и совершеннее, чем любой другой остров. По его мнению, если мы будем следовать логике рассуждений Ансельма, такой остров также должен с необходимостью существовать.

Справедливости ради надо отметить, что идея острова как таковая, в отличие от идеи наибольшего из того, что можно представить, не включает в себя идею существования. Поэтому возражение Гаунило не может опровергнуть аргумент Ансельма.

Шотландский философ Дэвид Юм критиковал Ансельма следующим образом. Он утверждал, что невозможно доказать что-либо, основываясь на одной только идее этой вещи, если противоположная мысль не приводит к противоречию.

Предположение же о том, что Бога не существует, к противоречию не приводит.

Опровержение Иммануила Канта

Наиболее же обстоятельной критике это доказательство подверг немецкий философ Иммануил Кант. Его основное возражение состоит в том, что мы не можем приписать объекту существование как свойство. Существование чего бы то ни было можно только обнаружить.

Он предложил подумать о ста талерах, которые существуют только в воображении, и ста талерах, которые существуют и в воображении, и на самом деле.

Да, сто талеров, которые существуют на самом деле, конечно, гораздо предпочтительнее, чем те, что существуют только в воображении.

Поскольку онтологическое доказательство пытается вывести утверждение о том, что Бог существует, из самого определения Бога, оно должно было быть таким же тавтологическим, как и любое определение или аксиома.

Как, например, из того, что некто — холостяк, следует то, что он является неженатым мужчиной, поскольку определение холостяка включает в себя то, что это неженатый мужчина.

Или же, как утверждение о том, что в треугольнике три угла.

Но определение Бога не содержит в себе утверждения о том, что он существует, с той же неразрывностью и достоверностью, как определение холостяка содержит в себе то, что он — неженатый мужчина, или определение треугольника — с тем, что в нём три угла.

Если в треугольнике будет не три угла, он не будет треугольником. Если у холостяка будет жена, то он не будет холостяком. В этих случаях обнаруживается противоречие определению.

Однако если Бог не будет существовать, то в этом будет не больше противоречия, чем в определении треугольника или холостяка, которые не существуют.

Отрицание существования чего-либо не приводит к противоречию в определении этого чего-либо. Треугольник с четырьмя углами — это противоречивое, ошибочное определение. Но если мы скажем, что треугольника с четырьмя (или даже тремя) углами не существует, то в этом не будет противоречия. Отрицая существование чего-либо, мы отрицаем и все свойства этой вещи.

Иммануил Кант

Другие возражения

Также можно указать на произвольность выбранного Ансельмом определения Бога. Когда мы думаем о Боге, мы вряд ли думаем о том, что это то, больше чего нельзя представить. Как, например, думая о треугольнике, мы думаем о том, что это фигура с тремя углами.

Можно, конечно, было бы пойти с другой стороны и предположить, что если мы подумаем о том, больше чего нельзя помыслить, то мы придём к идее о Боге. Однако с тем же успехом, следуя этому определению, мы могли бы прийти к идее о Вселенной.

Наконец, Ансельма можно упрекнуть в том, что он находится в плену платонической картины мира, в которой тот факт, что мы можем познать ту или иную идею, подразумевает существование этой идеи как идеальной потусторонней сущности, являющейся прообразом материальных вещей.

Вещи в этой системе первичны, а язык и идеи вторичны. Поэтому на основе представления о чём-то просто невозможно вывести утверждение о существовании этого предмета или явления, так как представления формируются через вещи и могут быть скомпилированы из множества разных вещей.

И идея Бога, как того, больше чего невозможно помыслить, как раз может считаться подобной компиляцией.

Источник: https://sciencepop.ru/kak-dokazyvali-sushhestvovanie-boga-chast-1-ontologicheskoe-dokazatelstvo/

Виктор Лега. Нравственное доказательство бытия Бога / Православие.Ru

Откуда у человека знание о том, что хорошо, а что плохо? Есть ли всеобщий нравственный идеал? Почему, отрицая совесть, мы тем самым доказываем нравственность? Как обосновывал И. Кант свое нравственное доказательство бытия Бога? Рассказывает Виктор Петрович Лега.

Василий Суриков. Апостол Павел объясняет догматы веры     

Рассмотрев онтологическое доказательство бытия Бога (этому была посвящена предыдущая беседа), перейдем теперь к доказательству нравственному, которое вызывало и вызывает множество дискуссий, причем не только среди философов, но и среди обычных людей, не задумывающихся над сложными философскими концепциями.

Закон, написанный в наших сердцах

Все мы прекрасно понимаем, что любое доказательство должно основываться на том, с чем никто не будет спорить. Онтологическое доказательство опиралось: в западноевропейской философской традиции – на врожденность, очевидность понятия Бога; в русской религиозно-философской традиции – на очевидность мышления как способности человека. Нравственное доказательство бытия Бога опирается на тоже всем очевидный факт – существование нравственного чувства.

Нравственность – это идеал, к которому человек должен стремиться

Ни для кого нет сомнений, что человек – это нравственное существо. Не в том смысле, что человек – хорошее существо, а в том, что человек – это существо, которое подчиняется нравственным требованиям: он совершает поступки, оцениваемые как хорошие или плохие. И человек может испытывать угрызения совести, если совершил поступок, как оказывается, недостойный его.

Но угрызения совести возможны лишь в том случае, если существует идеал, которому мы все должны следовать. Этот идеал называют нравственным законом, и написан он в наших сердцах. Как раз об этом говорит апостол Павел в Послании к Римлянам. Можно сказать, именно апостол Павел один из первых заявил о нравственном доказательстве бытия Бога, когда говорил, что язычники по природе своей законное делают: не зная Закона, они имеют закон в сердцах своих (см.: Рим.: 2: 14–15). И он обличает их в их мыслях и их совести.

Сердце, совесть, закон – оказывается, по мысли апостола Павла, это не обязательно нечто внешнее, это не обязательно то, что мы узнаём из Священного Писания, от наших церковных авторитетов, от наших родителей. Закон нравственный – совесть – написан в наших сердцах. Вот на этот закон и опирается нравственное доказательство бытия Бога.

Нравственность: данность или идеал?

Традиционно нравственное доказательство делится на докантовское и кантовское. Немецкий философ Иммануил Кант в учение о доказательствах бытия Бога внес, пожалуй, наиболее весомый вклад. Во-первых, он дал доказательствам название, он их классифицировал на группы: онтологическое, космологическое и теологическое; он же предложил и свое нравственное доказательство бытия Бога. Но и до Канта нравственное доказательство бытия Бога существовало, это была очень давняя традиция, восходящая к греческой философии и к самому Священному Писанию.

Мы не можем согласиться с теми современными учеными и философами-атеистами, которые начинают утверждать, что нравственность – это результат социального «договора», некоего соглашения, или что нравственность обусловлена биологией человека, или что нравственность связана с эволюционным развитием человека. Немало есть различных точек зрения, пытающихся объяснить, что же такое нравственность и каково ее происхождение.

Так, например, Конрад Лоренц, австрийский биолог-эволюционист, в своей книге «Агрессия (так называемое “зло”)» пишет, что нравственность – это просто результат эволюционного развития, форма человеческого поведения. Мол, никто же из нас, взрослых людей, не будет ругать волка за то, что он съел зайца. Это закон природы. И только ребенок будет говорить: какой волк злой, что съел беззащитного зайчика. А мы, эволюционисты, понимаем, что волк помог природе, догнав и съев больного зайца. Вот так же следует относиться и к поступкам людей, и зло – это «так называемое зло».

Как-то даже не хочется спорить с такой концепцией, которая фактически уничтожает само понятие «нравственность», превращая его в принцип выживания сильного. Такой вот социал-дарвинизм. Ошибка Лоренца и многих других ученых и философов, которые стремятся объяснить нравственность как биологический, социальный или какой-либо иной принцип, в том, что они не видят главного: нравственность – это идеал. Это норма, к которой человек должен стремиться. Это не то состояние, в котором мы находимся. Ведь мы все прекрасно понимаем, что мы находимся очень часто в состоянии несовершенном, греховном. А нравственность – это идеал, это то нормативное поведение, которым должен обладать человек. То есть это некоторая цель.

Аргумент от… зла

Слова «Мир полон зла» подтверждают: у всех нас есть представление о нравственном совершенстве

И даже когда мы вопрошаем: почему Бог не уничтожает зло в мире? – мы формулируем контраргумент своему скептическому атеизму: мы предлагаем Богу соответствовать Его собственным требованиям. То есть мы понимаем, что есть абсолютное благо, абсолютное совершенство в нравственном плане. Поэтому, предъявляя Богу упрек в существовании зла и несправедливости в мире, мы фактически признаем существование Бога как высшего блага, как высшей справедливости.

Главное – свобода

Иммануил Кант Но у этого докантовского аргумента о существовании нравственности как основы доказательства бытия Бога, действительно, есть некий, скажем так, изъян. Дело в том, что он не выглядит как собственно доказательство. Для того, чтобы убедиться, что Бог существует, нам приходится возражать всем оппонентам – и эволюционистам, и сторонникам социальной и биологической концепций. Получается достаточно сложная этическая конструкция. И поэтому Кант в своей работе «Критика практического разума» предлагает более строгий, отвечающий требованиям строгого философского дискурса аргумент, и получивший именование «нравственное доказательство бытия Бога».

Итак, как же рассуждал Кант? Прежде всего, отметим, что Кант обращает внимание не только на сам нравственный закон, но и на то, благодаря чему этот нравственный закон существует. И начинает он свое рассуждение с первого постулата – о свободе. Человек нравственен или безнравственен – и тут Кант имеет в виду нравственную ответственность, – потому что он, человек, свободен. Ведь мы не предъявляем претензии к снегу, который за ночь навалил сугробами и мешает нам продвигаться по улице. Это погодное явление, проявление некоего закона природы. А вот если дворник почему-то не вышел на работу и не убрал этот снег, то мы имеем причины для ропота и недовольства. Потому что дворник, как человек, обладает свободой – поступать так или по-другому, в отличие от снега.

Если человек свободен, а это факт, значит, у него есть бессмертная душа

Опираясь на это понятие о свободе как об основе нравственного принципа, Кант рассуждает дальше. Исходя из того, что свобода существует, Кант делает несколько очень важных выводов. Во-первых, о существовании автономной воли, автономной нравственности. Конечно, мы понимаем, что многие люди делают добро, потому что им за это хорошо платят или им угрожают: если они добро не сделают, их накажут. Это тоже, конечно, приемлемо, но гораздо лучше, если человек делает добро исходя из своего внутреннего долга, а не потому, что его накажут или наградят. И бывает, что человек делает добро, даже и вопреки этим угрозам. Вот такую нравственность, которая исходит из внутренней природы человека, Кант называет автономной, или самозаконной. И приводит пример, с которым невозможно спорить. Представим себе кораблекрушение вследствие страшного шторма. Тонет человек, и его друг бросается ему на помощь – и сам погибает. Что толкало его броситься на помощь? Он понимал, что опасность чрезмерная. Его поступок можно объяснить только так: им двигало чувство долга – он не мог поступить иначе, он должен был прийти на помощь. В самом человеке – источник нравственного поведения.

«Категорический императив» души

Второй вывод, который делает Кант, – о существовании бессмертной души человека. Это второй постулат этики Канта. Представим себе, что человек имеет только тело. Тело материально, оно подчиняется неумолимым законам природы. Поэтому, если бы у нас было только тело, у нас не было бы свободы. Мы бы не могли поступать так, как нам хочется, мы поступали бы только так, как велит нам наша природа. Но мы понимаем, что свобода есть. Это факт априорный, как говорит Кант. Факт, который не надо доказывать, он очевиден, на нем основывается все человеческое поведение. А если человек свободен, значит, в человеке есть какая-то составляющая его часть, не зависящая от законов природы. Но все материальное от законов природы зависит. Следовательно, в человеке должна быть нематериальная составляющая – она и называется душой.

Действительно, логика Канта безупречна. Если у нас есть только тело, то тогда нет свободы – и нет нравственности: делай, что хочешь. И какие-то наши поступки можно всегда объяснить так: мною двигали законы природы. Мы же не будем обвинять законы природы! Мы обвиняем человека за его нерасторопность. Так же и в кантовском рассуждении. Если человек свободен, а это факт, значит, должна быть душа.

Но не просто душа – а душа бессмертная. Кант рассуждает следующим образом: эта душа имеет в себе тот самый долг, который постоянно говорит человеку, как он должен поступать. А он должен поступать так, чтобы соответствовать некоему нравственному идеалу, который в кантовской терминологии называется «категорическим императивом». «Всегда поступай так, чтобы твой поступок соответствовал всеобщему идеалу», – вот что говорит нам наш внутренний голос, который мы называем совестью. И если гипотетически возможно предположение, что кто-то может меня осудить, значит, я уже поступил безнравственно. А может ли требовать моя душа, чтобы я всегда и везде поступал соответствующим образом, если она смертна, если она несовершенна? Конечно же, нет. Поэтому из совершенства нравственного идеала, по Канту, вытекает бессмертие души.

Бог как Гарант справедливости

И так Кант плавно подводит нас к третьему постулату своей этики – к самому главному: доказательству существования Бога, которое он выводит из того, что человек не только стремится к добру в силу наличия в нем голоса совести и чувства долга, но и обеспокоен несправедливостью, если видит, что добродетельный человек почему-то живет несчастливо. В каждом из нас живет чувство справедливости, требование, чтобы добродетельный человек обязательно стал счастливым. Мы же действительно ропщем на наш мир: мол, почему так получается, что негодяи благоденствуют, а добродетельные люди страдают. Должно быть иначе! И если у нас это чувство справедливости есть, то оно объективно: ведь оно есть у каждого человека.

Должно не стремиться к счастью, а стать достойным счастья

Но мы видим, что в нашем мире справедливость не всегда достигается. Значит, по мысли Канта, эта справедливость может быть достигнута только за пределами нашего мира. И поскольку усилиями людей справедливость не может быть установлена, то следует предположить существование такого Существа, Которое выше этого мира – Которое является его Творцом. И не просто Творцом, а таким Творцом, Который творит не только мир, но и нравственные нормы. Таким Творцом, Который знает, что такое нравственность, и является этим нравственным Идеалом. Поэтому справедливость возможна в нашем мире только при предположении существования Бога.

Ф. М. Достоевский Человек должен не стремиться к счастью, – заканчивает свое рассуждение Кант, – а стать достойным счастья. Человек должен делать то, что он должен, то, что говорит ему тот самый нравственный долг, что говорит ему совесть, – и не стремясь при этом к счастью, потому что тогда это некая сделка. Человек должен стремиться к чистой нравственности. Зная и понимая, что если он будет достоин награды, то она его найдет. Обязательно найдет.

Источник: https://pravoslavie.ru/97674.html